— Сын твой, а ум у него свой, — причмокнула верхним ртом ведьма.

— Он действительно смог отойти от Ак-Шеих так далеко? Новое лекарство?

— Лекарство или упрямство, иногда я его не понимаю. — Ма глотнула чашу и упала на стул.

— Может, он у отца? — Ведьма достала ступку и потянулась к остальным составляющим. Привычные движения Тети Вальки успокаивали.

— Да, — неуверенно сказала Ма.

— Совсем его не помнишь?

— Почти. Остался образ, имя. Иногда придумываю что-то о нем Бекиру.

Он хочет иметь отца, хотя бы в рассказах. Но кто вообще после вспышек может отвечать за собственную память? — Ма хотела завершить разговор. Она не любила говорить о потерянном мужчине.

Тетя Валька бросила в ступку сушеный цветок колхикума, листья клищинца и потянулась к толченому перекатиполю. Из-за ширмы рядом со статуей Девы послышались стоны. У Тети Вальки тоже было свое прошлое, о котором она редко вспоминала.

Ведьма подняла с пола миску со свежим мясом и унесла за ширму. Ма услышала мяуканье и поморщилась. Дочери Тети Вальки родились еще до Вспышек.

Им не удалось выйти на улицу на шестой день тишины, когда Ак-Шеих накрыло молозиво из суура. Им показалось, что они услышали голос кота: пока они прятались в подвале, он был на улице. Девушки попали под первый суйер и вернулись навсегда соединенные. Их глаза и рты были зашиты, из животов торчали кишки, которые сходились в общем желудке. Пульсирующий мешок имел рожу их любимца.

И только через него дочери ели. Тите Вальке удавалось поддерживать в них жизнь.

Мама несколько раз пыталась выяснить, что она для этого делает. В спасении нуждались десятки жизней в Ак-Шеих, но ведьма упорно не признавалась. Говорила, что сила молитвы к Деве — и все.

— Новый Полномочный приехал выяснить, что произошло с Рябовым? — Тетя

Валька вытерла руки от мяса и вернулась к приготовлению смазки.

— Да. И неожиданно быстро.

— Акинджии передали на Матерь Ветров? — сказала Тетя Валька.

— Это заняло бы месяцы. — Ма наклонилась к ступке ведьмы и сморщилась от вони. — Старшие Братья либо знали, что так случится, либо их предупредил кто-нибудь из наших.

— Ты так боишься, что тебя скажут, что тебе повсюду видится измена, —

рассмеялась ведьма. — Кроме того, Гера как официальный бей должен их сообщить.

— А теперь лжет, что Рябова разорвала буря.

— Он испуган. И что он должен сказать новому Полномочному? Ты прожила в Ак-шеих столько лет и все равно не веришь в джадала. Даже у богов.

— тетя Валька поклонилась статуэтке Девы.

— Ты сама говорила, что она спит, — улыбнулась Ма.

— Спит — не значит не существует. Но кроме Девы есть и другие.

— Например, Поединок?

Тетя Валька промолчала, а Ма оседлала любимого конька. Тревога за

Бекира отступила, вместо нее овладели усталостью и злобой.

— Я верю в науку, в суйер и способность людей оказывать жестокость. Я ни разу не видела этого вашего демона из дома Геры, этого жадала.

Но каждый день хожу мимо Дерева Боли и вижу глупые жертвоприношения. И я уже отправила несколько взрослых в котел, а на этот раз мы готовимся сварить девочку.

Тебя это не пугает, Валько? И не ты ли говорила, что джадал не нападает на своих? Так к чему эти зверства?

— Не нападал — не значит, что не нападет. — Ведьма продолжала монотонно вымешивать смесь в ступке. Он убил Полномочного. Почувствовал давно забытый вкус крови. И теперь может прийти за кем-то из нас. Кровь как соль: раз попробуешь — отказаться тяжело.

— А почему ты не думаешь, что это Гера? Он так фанатично верит в джадала, в то, что тот охраняет его дом от бурь, что мог принести ему жертву — убить Рябова? Или убить его, чтобы убедить других в существовании демона? Власть лучше поддерживает страх.

Тетя Валька сделала охранный жест, подошла к статуэтке Девы и подсыпала в жертвенную чашу иушан, перемешанный с суетой, обмакнула пальца в красное масло и поставила пятнышко там, где в слоях сала утонула ключичная впадина.

— В тебе говорят боль и чувство вины. За то, что ты сделала на Матери

Ветров. Если бы ты присоединилась к тогиреку Девы и поговорила с

другими женщинами Дешту, тебе полегчало бы.

Тетя Валька ударила по самому болезненному. Ма тяжело отходила от родов и в лихорадке рассказала ведьме, работавшей на Матери Ветров. Позже Тетя

Валька рассказывала, что в беспамятстве Ма плакала и просила прощения.

вроде бы за убийство десятков детей. Ма этого не помнила, как и событий на Матери

Ветров. Дешт забрал эти воспоминания, Ма была ему за это благодарна. С годами осталась самая горечь. Да и что такое могла совершить Ма? Она была обычным медицинским работником, которых сотни на Матери Ветров. Возможно, раскаяние за какое-то преступление.

это способ наказать себя за то, что не помнит мужчину? Ма провела ладонью по коротким волосам. Эти мысли вызывали головную боль. Может быть, тетя Валька прав. Может, ей стоит присоединиться к тогиреку Девы наркотического транса?

Тетя Валька говорила, что таким образом женщины со всего Дешту могут чувствовать друг друга, как видят один сон, находятся в бреду богини Девы. Тетя

Валька и другие женщины верили, что богиня их не бросила, а просто спит или забыла.

Вторая версия смешила Ма больше всего: какая польза у богини, если она забыла о своих верующих.

— Тогирек Девы — подарок богини женщинам, чтобы мы не чувствовали одиночества, пока его нет. Снимай куртку, — ведьма размотала бинты, обматывающие туловище Ма, и поморщилась. — Опять сама резала? Я помогла бы.

— Некогда было. — Ма застонала от боли. — Работала над лекарством для

Бекира.

— Далось тебе это лекарство, разве тебе здесь плохо? Ну сможет мальчик выходить из

Ак-Шеих — и куда вы подадитесь? Сколько ни убегай, дом всегда тебя догонит.